Африканская зимняя сказка

Имя его мне пришлось поискать, но вот его звание я помню напамять: «Управитель королевской сельскохозяйственной зимней школы». В ту пору, будучи ребенком, под «управлением» мне представлялось управление вокзалом, а «зимняя школа» превращалась в сахарную сказку: школа-вокзал, школа, растворяющаяся в белизне.
Однако, все по-порядку. Доктор наук Шлейер, который управлял этой не только зимней, но к тому же королевской школой, являлся автором книги «Млекопитающие земли», книги, которая пробудила меня в этот мир. Книга эта-собственность моего дедушки, стояла рядом с библией. И так же как библия являлась для моего набожного дедушки Книгой с большой буквы, так же и та, стоящая рядом, была для меня самой главной в жизни.
Она была моей единственной утехой во времена, когда мне приходилось навещать дедушку с родителями или, того хуже, с родственниками. За ее чтением я, должно быть, провел сотни часов. Кстати говоря, я очень любил дедушку, я лишь не любил ходить к нему в гости со взрослыми: они мне мешали. Они мешали и тогда, когда своей будничной болтовней возвращали меня, поглощенного книгой, из Африканской степи в Цофинген, где жил мой дедушка, который, однако, так же жил со мной в Африканской степи во времена, когда мы с ним оказывались один на один.
Позже, когда я научился читать, я, должно быть, прочел эту книгу десятки раз. «Ягуар-хищный зверь, населяющий в основном Южную Америку» и «Сиамская кошка обладает гладко прилегающей шерстью солового окраса». Я так до сегодняшнего дня и не знаю, что это за цвет, но это, должно быть, цвет той чудесной зимней школы, которая берет начало где-то у вокзала и простирается до Африканской степи, в которой к тому же ягуар населяет свою Южную Америку. Собственно говоря, я должен был бы стать большим другом животных или страстным любителем зоопарков, или же большим специалистом в области степных животных. Но ничего подобного из меня не получилось, я осталася всего-навсего приверженным учеником той сказочной, соловой зимней школы.
Книга эта принадлежит сейчас мне. Она стоит в большом книжном шкафу, а не одиноко, как раньше, рядом с библией. И мне отчасти жаль, что книга, в которой написано все, абсолютно все, в которй изображен весь мир, расположена в ряду со всеми иными, написанными о чем-то незначительном. Я открываю ее время от времени и в первые минуты меня охватывает разочарование, потому что при первом взгляде она больше не кажется такой потрясающе красочной, но после долгого взгляда она принимает цвет воспоминаний: цвет, который как соловый цвет не существует в этом мире, но является частью того мира, который начинается у вокзала управителя Шлейра, у этого сельскохозяйственного королевского вокзала.
Если бы в свое время я правильно ее понял, я должен был бы стать другом животных, другом млекопитающих, но, к счастью, мое восприятие книги было совершенно неправильным – «Млекопитающие земли», и, собственно, даже не животные, а земля, вся эта находящаяся где-то в Африке земля была тому виной.
В Африке мне еще никогда не приходилось побывать. Это особенность этой книги: все, чему в ней учат не служит для преуспевания и карьеры, но учит полно жить и мечтать. А еще она издавала сильный едкий запах, который впитывался в пальцы. Запах этот ассоциируется для меня с тех пор с запахом букв. И что бы я не читала, буквы у меня всегда вызывают воспоминание о запахе управителя зимней школы. И где бы эта книга не находилась, будь-то в блестящем от порядка доме моих родителей или в хаосе моего дома, она никогде не теряла своего запаха. Мыть руки до прикосновения к ней не имело никакого смысла, это нужно было делать после, только вот я их никогда не мыл. Царственный Шлейер не раз упоминает, что барсук плохо пахнет и я нахожу, что это полно уважения и очень мило с его стороны.
Как хороша была эта зимняя вокзальная школа, и хороша она была тем, что в ней учили только о земле, о том, что она существует, и о том, как велика и богата она. И в ней разрешено было все понимать наизнанку - этой привилегией я щедро воспользовался. И ничего мне, в конце концов, от нее не осталось, кроме этого запаха, запаха, который остался со мной на всю жизнь, запаха букв. Трудно представить, что было бы, если бы мне пришлось ходить в школу, в которой нужно было бы учить что-то конкретное, как, например, млекопитающие животные, и в которой стремились бы к тому же поощерять высокоодаренных, и где была бы обнаружена моя одаренность в области млекопитающих животных. Может быть тогда бы я съездил в Африку, но не в Африку Шлейера, управителя привокзальной зимней школы солового цвета.