Участник №2

 

Африканская зимняя сказка

Фамилию придется поискать, но должность его по сей день знаю наизусть: "Начальник королевской сельскохозяйственной зимней школы". Будучи маленьким ребенком, я все же имел представление, что такое "начальник", начальник вокзала, и понятие "зимняя школа" для меня превратилось в сахарную сказку - школа, как вокзал и школа, исчезающая под белым покрывалом.
Но начнем сначала: этот доктор Авг. Шлейер, тот самый начальник школы, которая была не только зимней, но и королевской, является автором книги "Млекопитающие нашей Земли", той книги, благодаря которой я проснулся в этот мир. Это была книга моего дедушки, и она стояла на буфете рядом с Библией. И так же, как мой благочестивый дедушка называл Библию "книгой книг", та книга рядом была моей "книгой книг".
Когда приходилось посещать дедушку с родителями или даже, что было хуже, с другими родственниками, неохотно, то меня ожидало одно утешение - моя книга. Я, наверное, сотни часов провел над нею. Вообще, я очень любил моего дедушку, однако не любил я посещать его вместе с взрослыми, они мешали. Они также мешали, когда я сидел, сутулясь над книгой, и когда они своей банальной болтовней возвращали меня из африканской степи обратно в Цофинген, где жил мой дедушка, но когда мы были с ним вдвоем, он тоже жил в африканской степи.
Позже, когда я научился немного читать, я, наверное, еще десятки раз прочел эту книгу: "Ягуар - очень кровожадный зверь, который обитает, прежде всего, в Южной Америке" и "Сиамский кот имеет плотно прилегающую шкуру изабеллового цвета." Я до сих пор толком не представляю изабелловый цвет, но это должен быть цвет зимней школы, той чудесной зимней школы, которая начинается где-то около вокзала и простирается глубоко в африканскую степь, где и ягуар обитает в своей Южной Америке.
Эти условия, собственно, должны были бы превратить меня в большого любителя животных, в заядлого посетителя зоопарков или даже в авторитетного специалиста по степным животным. Но не тут-то было - они превратили меня всего лишь в тоскующего ученика сказочной зимней школы изабеллового цвета.
Книга теперь находится в моем владении. Она сейчас уже не стоит сиротой возле Библии, а на большой книжной полке. Я смотрю на это с неким сожалением, ведь как раз та книга, в которой содержится все, абсолютно все, весь мир, теперь стоит рядом со всеми теми книгами, в которых содержится всякая всячина. Я ее порой открываю, что сначала всегда сопровождается определенным разочарованием, цвета на первый взгляд уже не такие сногсшибательные, но через некоторое время она заливается цветом воспоминаний, цветом, который так же, как и изабелловый цвет, является цветом не сего мира, а цветом, присущим тому миру, который начинается около вокзала начальника Шлейера, сельскохоязйственно-королевского вокзала.
Если бы я тогда правильно понял эту книгу, я непременно должен был бы стать любителем животных, любителем млекопитающих, но я его, к своему счастью, понял неправильно, "Млекопитающие нашей Земли"... меня, собственно, не столько очаровывали животные, как земля, вся эта земля, которая будто бы находится в Африке.
В Африке я никогда не был. Изабелловой школе как раз и свойственно, что там учатся не для того, чтобы вырваться куда-нибудь или продвинуться, а для того, чтобы жить и мечтать. Книга, между прочим, также имела запах, сильный, едкий, который на несколько часов впитывался в пальцы. Этот запах для меня стал запахом букв. Что бы я ни читал - буквы мне всегда напоминают запах начальника зимней школы. И где бы эта книга ни была с тех пор, то ли в порядочном доме моих родителей, то ли в моем непорядочном, она сохраняла свой запах. Положено было мыть руки не перед ее чтением, а после, но я их не мыл никогда. Королевский Шлейер даже не упоминает о том, что барсук воняет, мне кажется это любезно и чрезвычайно учтиво с его стороны.
Это была хорошая школа, вокзальная зимняя школа, и хороша она была тем, что не приходилось учить ничего другого, чем землю, а именно то, что она есть, и что она велика и богата. И мне было дозволено понимать все не так, и я смело воспользовался этой привилегией. И в конце не оставалось ничего другого, чем запах, запах, который сопровождал меня всю жизнь, запах букв.
Даже не хочется представить, к чему привело бы посещение только той школы, в которой надо учить предмет - млекопитающие, например, той школы, где теперь уже хотят поощрять одаренных детей и где обнаружили бы мою одаренность в области млекопитающих. Возможно, я в этом случае добрался бы в Африку, но точно не в ту Африку зимней школы изабеллового цвета начальника вокзала Шлейера.