Имя автора этой книги выпало у меня из головы, однако я до сих пор помню наизусть её название: "Правление королевской сельскохозяйственной зимней школы".
Я был тогда маленьким ребёнком и под словом "правление" мне мыслилось что-то вроде "правления вокзала", а "зимняя школа" представлялась сказочным понятием – школа в смысле "вокзал", и школа, растворяющаяся в белом царстве.
Однако же, всё по порядку. Этому самому доктору Августу Шлейеру, бывшего, как раз, членом правления школы, не только зимней, но и королевской, принадлежит авторство книги "Млекопитающие Земли", той самой книги, которая пробудила во мне тягу к познанию мира. Эта книга принадлежала моему деду и стояла в буфете, рядом с Библией. И так же, как мой набожный дед именовал Библию "книгой", так и я называл "книгой" ту, что располагалась рядом с ней.
Всякий раз, когда мне, нехотя, приходилось, вместе с родителями, а иногда, к несчастью, и с другими родственниками, навещать моего деда, то единственным утешением для меня была она, эта книга.
Впрочем, я очень любил своего деда, я только не любил посещать его вместе со взрослыми, они мешали. Они мешали мне даже тогда, когда я сидел, склонившись над книгой, и когда они своей суетной болтовнёй возвращали меня из африканской степи в Цофинген, где жил мой дед, однако, когда мы оставались с ним вдвоём, он тоже жил в африканской степи.
Позже, когда я уже немного умел читать, я перечитывал эту книгу десятки раз: "Ягуар – очень кровожадный зверь, обитающий, в основном, в Южной Америке" или "Шкура у сиамской кошки гладкая, цвета изабеллы, она плотно облегает тело животного
Что означает "цвет изабеллы" – неведомо мне и по сей день, но это наверняка должен быть цвет зимней школы, которая начинается у вокзала и влечёт меня вглубь африканской степи, туда, где обитает ягуар в своей Южной Америке.
Собственно говоря, при таком положении вещей я должен был стать большим любителем зверей, страстным завсегдатаем зоопарка или общепризнанным знатоком животного мира степей. Однако я не стал всем этим – я так и остался мечтательным школьником той сказочной зимней школы цвета изабеллы.
Сейчас эта книга принадлежит мне. Она больше не стоит одиноко рядом с Библией, а покоится в большом стеллаже. И я немного сожалею об этом, ведь именно эта книга, в которой есть всё-всё, весь мир, теперь стоит по соседству с остальными книгами, и в них также есть что-то. Временами я заглядываю в неё, и при этом всегда начинаю испытывать разочарование, ведь на первый взгляд, её краски, прежде такие яркие, кажутся поблёкшими, однако, когда вглядишься пристальней, в памяти оживают те краски и цвета, которые, как и цвет изабеллы нельзя назвать красками этого мира, скорее они принадлежат миру иному. Миру, который начинается у вокзала управляющего Шлейера, у королевского сельскохозяйственного вокзала.
Пойми я эту книгу правильно в те далёкие времена, я сейчас наверняка бы стал любителем зверей, другом млекопитающих, но к моему счастью я понял её как "Млекопитающие той земли", и очарован я был, честно говоря, не зверьми, а землёй, той самой землёй, которая затеряна где-то на просторах Африки.
В Африке я ещё не был ни разу. Особенность школы цвета изабеллы как раз и заключалась в том, что целью обучения в ней являлось не процветание и преуспевание, а постижение сути земного и мира фантазий. Своеобразным был и запах этой книги. Этим запахом, резким и едким, потом долгими часами пахли пальцы. Для меня этот запах стал ассоциироваться с запахом книжного шрифта, букв. И что бы я потом не читал, какую бы книгу ни взял в руки, её буквы пробуждали в памяти запах правления зимней школы. И в каких бы домах ни приходилось бывать этой книге: будь то дом моих родителей, где всегда во всём порядок, или мой дом, этим порядком не отличающийся, её запах всегда оставался прежним.
Должно быть те, кто держал эту книгу до меня, мыли руки не перед тем, как взять в них книгу, а после того – я же не мыл их никогда.
Королевский доктор Шлейер даже не упомянул о том, что от барсука исходит неприятный запах, и я нахожу это несказанно учтивым и любезным с его стороны.
Она была хорошей школой, эта зимняя королевская школа при вокзале, хорошей потому, что там прививались знания ни о чём ином как о земле, о том, что она есть, она существует, она велика и плодородна. И мне кажется, что в этой школе я опять понял всё неправильно, и бессчётное количество раз пользовался потом этой привилегией. И в конце концов, у меня осталось ни что иное, как этот запах, запах букв, сопровождавший меня на протяжении всей моей жизни.
Не буду гадать, как бы всё сложилось, если б только я посещал ту школу, где прививают знания об обычных вещах, млекопитающих, например, ту школу, где всячески способствуют развитию одарённых детей, и где бы обнаружились мои способности в изучении млекопитающих. Может после этого я бы и попал-таки в Африку. Но я никогда не попал бы в ту Самую Африку, которую открыл для меня доктор Шлейер, член правления вокзала зимней школы цвета изабеллы